Что такое «счастливое детство»? Думаю, что наша оценка детства связана, в первую очередь, с тем, как наши родители видят мир и каким нам этот мир показывают.
В период празднования 75-летия Победы в Великой Отечественной войне по телевидению показали сюжет, в котором рассказывалось о современной жизни городка Вюнсдорф, в котором в послевоенный период располагалась ставка Группы Советских войск в Германии.
Вспомнилось, как направленный на службу в ГДР в 50-е годы мой отец сначала вызвал к себе мою маму, сопровождавшую его везде и всегда в местах его службы, а за ней и нас с братом.
Мы были достаточно маленькими детьми. Я даже еще в школу не ходила, брат меня старше на 4 года с небольшим.
Отец старался чтобы вся семья была с ним рядом. До поездки в Германию мы уже побывали с родителями в Уссурийске. Мне было полгода, брату около 5-ти. Добирались на поезде 11 суток. Такие непростые маршруты никогда родителей не останавливали. Наша семья всегда была вместе вплоть до того, как мы с братом осели в Москве для учёбы в институтах. И тогда родители вдвоём продолжали совместные многолетние поездки на места отцовской службы.
В первый раз в Вюнсдорф мы ехали втроём: я, брат и мама. В Бресте пересадка из-за смены русских железнодорожных путей на немецкую узкоколейку. А от Берлина папа нас доставил к месту нашей жизни именно в Вюнсдорф. Там нас ждала большая 5-ти комнатная меблированная квартира в 4-х квартирном двухэтажном доме. Вся улица состояла из таких домов с большими балконами и даже на первых этажах, утопавших в роскошных зарослях цветущих кустов, под кронами которых можно было бегать и играть в прятки. Детей в этой части Вюнсдорфа, которую между собой называли генеральским городком, было мало, а нашего возраста и подавно.
Мама была сторонницей воспитания в детях самостоятельности и бесстрашно отпускала нас гулять без присмотра. Нам позволялось даже выходить за КПП, отгораживающий от немецкой территории.
Чтобы мы не отличались от немецких детей, мама в первый же день отвела нас в немецкий промтоварный магазин и полностью переодела от сандаликов до кепочек. Шорты, тенниски, анораки — такого в Москве дети тогда не носили.
Для завершения сразу были куплены 3 велосипеда: мой с низкой женской рамой, как позже появившаяся у нас Ласточка, брату и маме с мужской рамой, только у брата подростковый, похожий на наш Орленок. Брат и мама катались прекрасно. Мама даже садилась по-мужски, занося ногу через багажник. Меня пришлось учить в тихой улочке с чудесными красивыми усадьбами.
Много лет спустя в московском детском мире мы покупали картонные конструкторы для склеивания, из которых получались именно такие домики. Даже цветочные горшки и шторы на окнах не были забыты.
Когда я уже могла самостоятельно прокатиться несколько метров, мама садилась на пенёк, положив на него мою кофточку и смотрела на меня катающуюся. В один из дней мы кофточку на пеньке и забыли. Вспомнили только через несколько дней. Отправились без особой надежды её найти и не увидев, не удивились.
А вот то что случилось дальше, было непривычно. К забору палисадника из домика быстрым шагом почти подбежала женщина. В руках она протягивала нашу кофточку, говоря что рада отдать её нам, чтобы больше не выглядывать на дорогу когда же наконец мы придём.
Мама хорошо говорила по-немецки, нам всегда твердила изречение Конфуция: «Говори на языке той страны в которую пришёл». Ей часто такое жизненное правило, которым она руководствовалась, помогало.
Когда мама попросила немку показать нам как выглядит немецкий дом внутри, та без колебаний дружелюбно согласилась. Внутри было всё тоже очень красиво. На стенах укреплённые всякие сверкающие разноцветными стеклышками календарики, фарфоровые горшочки с цветами. Мама обратила мое внимание на закреплённое резиновыми петельками одеяльце, под которым спал малыш. Прокомментировала, что так не придётся беспокоиться, что ребёнок сбросит во сне одеяло. Мы поблагодарили хозяйку и ушли с кофточкой и приятными впечатлениями.
